Одно из основных противоречий кантовской философии состояло в том, что в ней достаточно ясно осознавалась генетическая связь между бескорыстием и девальвацией корысти в критических ситуациях и в то же время предполагалось, что мораль могла возникнуть из религии и внутри религии (вопрос о происхождении морали был тождествен для Канта развитие христианства из иудаизма) .
Но мораль не могла созреть внутри религии именно потому, что религия маскирует отчаянность критических ситуаций, ограждает своих приверженцев от столкновений с "ничто", с "миром без будущего". Застраховывая от отчаяния, она застраховывает и от кризиса расчетливости.
При всех своих противоречиях моральная концепция Канта в основных ее разделах более всего созвучна этике стоицизма. На первый взгляд это может показаться странным. В самом деле, откуда бы взяться стоическим настроением в самом конце XVIII столетия, в эпоху ожиданий и надежд, предреволюционного оживления и веры в торжество разума?
Основные произведения Канта, в которых изложены его моральное учение, - "Критика практического разума" и "Религия в пределах только разума" - появились соответственно в 1788 и 1793 гг. между этими временными отметками лежала Великая французская революция.
Этическое учение Канта проникнуто ощущением трагичности революции, выступившим сперва как предчувствие, а потом как горькое сознание о происходящем и совершившимся. В то же время кантовская философия не только далека от пессимизма, овладевшего после якобинского террора и термидора теми, кто был одушевлен надеждами Просвещения, но и прямо враждебна этому пессимизму. Подлинный пафос кантовской этики - пафос стоической личной верности просветительским идеалам верности даже вопреки истории, которая их дискредитировала. Посрамлены были не сами идеи личной независимости, справедливости и достоинства человека, а лишь надежды построить общество, основывающееся на этих идеях.
После поражения революции сохранять верность просветительским идеалам можно было, лишь решительно отвергая утопизм и наивный прогрессизм, с которым они были слиты в идеологии XVIII века. Именно это и определило отношение Канта к философской проповеди Просвещения. Он стремится показать, что как откровение самого разума она неоспорима; ее непреложную обязательность для всякого разумного существа не может отменить никакой общественный опыт, никакие "уроки истории".
Вместе с тем Кант решительно выступает против натуралистически прогрессистского духа просветительской идеологии, против свойственной ей веры в скорое торжество разума, против изображения идеального состояния общества в качестве некой скрытой "природы людей", которой "суждено" одержать верх над несоответствующими ей формами общежития, против изображения обязанностей индивида в качестве его "разумных потребностей", моральных требований - в качестве "подлинных интересов" и т.д.
Вместе с тем кантовская критика прогрессизма с самого начала была ослаблена его провиденциалистским представлением о том, что человеческое сообщество в бесконечно далеком будущем (вероятнее всего, уже "за пределами земной истории") достигнет при содействии творца состояния "морального миропорядка".
Либеральное кантианство второй половины XIX века, стремившееся к тому, чтобы придать этике Канта "безусловно светский характер", поставило во главу угла именно то, что было наиболее тесно связано с его религиозным образом мышления, - упование на царство справедливости в финале истории. Этика Канта стала называться концепцией "бесконечно удаленного социального идеала", делающей ставку на временную беспредельность человеческого бытия. "Научная" и "светская" интерпретация кантовского морального учения обернулась, иными словами, научным и светским перетолкованием постулата о бессмертии души.
Мне кажется, что главным в кантовской философии является как раз противоположная установка - стремление (пусть не до конца осуществленное) различить должное (безусловно-обязательное для личности) и долженствующее иметь место в будущем (особое измерение сущего) .
В этом смысле понимаемое морального действия исключительно как действия во имя будущего (самоограничение в настоящий момент ради выгоды в перспективе, несправедливости сегодня во имя справедливости завтра, попрание личного достоинства в интересах будущего, где оно будет уважаться) есть, с точки зрения Канта, моральность в границах расчетливости и корысти. Он искал такую этическую концепцию, которая приводила бы к одному знаменателю и циничный практицизм, далекий от всякой внутренней ориентации на идеал, и прогрессистский фанатизм. Эта двуединая критико-полемическая направленность объясняет своеобразие кантовской моральной доктрины, связывающей антиисторицистскую стоическую преданность безусловному и пафос бескорыстия, идею верности нравственному закону и идею духовной автономии личности.
