Посмотрите, встрепенитесь, опомнитесь: несмотря на побои, как они часто любят русских и жалеют их пороки, и никогда "по-гоголевски" не издеваются над ними. Над пороком нельзя смеяться, это- преступно, зверски. И своею и нравственною, и культурною душою они никогда этого и не делают. Я за всю жизнь никогда не видел еврея, посмеявшегося над пьяным или над ленивым русским. Это что-нибудь значит среди оглушительного хохота самих русских над своими пороками. Среди наших очаровательных: "Фонвизин, Грибоедов, Гоголь, Щедрин, Островский". Среди "свинства" русских есть, правда, одно дорогое качество-интимность, задушевность. Евреи-то же. И вот этою чертою они ужасно связываются с русскими. Только русский есть пьяный задушевный человек, а еврей есть трезвый задушевный человек. Только к одному, к власти, он не чувствует подозрения. Власть всегда добра, блага, и, собственно, потому, что он ленив и власть обещает ему его устроить как калеку.
Благотворение, которое везде восполняет недостаток, у христиан есть нормальное положение. Тут все благотворят "нищую братию", и какая-то нищета имущества, тел и духа -вот христианство.
В. В. Розанов " Возле "русской идеи" " Достоевский выразил "святое святых" своей души, указав на особую внутреннюю миссию России в Европе, в христианстве, а затем и во всемирной истории: именно "докончить" дом её, строительство её, как женщина доканчивает холостую квартиру, когда входит в неё "невестою и женою" домохозяина.
Женщина уступчива и говорит "возьми меня" мужчине, да, но едва он её "берет", как глубоко весь переменяется. "Женишься переменишься"-- многодумная вековая поговорка.
... Что это так выходит и в истории, можно видеть из того, что, например, у "женственных" русских никакого "варяжского периода", "нормандского периода" (мужской элемент) истории, быта, существования не было. Тех, кого "женственная народность" призвала "володети и княжите над собою", -эти воинственные железные норманны, придя, точно сами отдали кому-то власть; они просто "сели" и начали "пировать и охотиться". Переженились, народили детей и стали "Русью"-- русскими, хлебосолами и православными, без памяти своего языка, родины, без памяти своих обычаев и законов.
... Как будто снаружи и сначала -- "подчинение русских", но затем сейчас же происходит более внутреннее овладевание этими самыми подчинителями, всасывание их. " Женственное качество "-- налицо: уступчивость, мягкость. Но оно сказывается как сила, обладание, овладение. Увы, не муж "обладает женою"; это только кажется так. На самом деле жена "обладает мужем", даже до поглощения. И не властью, не прямо, а вот этим таинственным "безволием", которое чарует "волящего" и грубого и покоряет его себе, как нежность и миловидность. Что будет "мило" мне, то, поверьте, станет и "законом" мне.
Русские имеют свойство отдаваться беззаветно чужим влияниям... Именно, вот как невеста и жена -мужу... Но чем эта "отдача" беззаветнее, чище, бескорыстнее, даже до "убийства себя", тем таинственным образом она сильнее действует на того, кому была "отдача". За "верную жену" муж сам обратно "умрет" -это уже закон великодушие и мужества.
... "Русские бы стали на себя не похожи": до такой степени увлекаться чум-то непременно из Европы есть единственное "похожее на себя" у русских, у России... Женщина, вечно ищущая главу и мужа"...
... Вера Фигнер перешла в социализм, когда увидела в Казани оскорбленным администрацией своего любимого учителя. Вот русский мотив.
Весь русский социализм в идеальной и чистой своей основе, основе первоначальной, женственен; и есть только расширение "русской жалости", "сострадание к несчастным, бедным, неимущим".
